Егор Баранов: «Трилогия о Гоголе – это ироничная темная сказка»

Как вы определяете жанр кинотрилогии о Гоголе?

Егор Баранов. Если спрессовать все обилие жанров, которое мы видим в фильмах, можно сказать, что это ироничная темная сказка. Поскольку мы сознательно старались сделать эту историю ироничной. Такое фэнтези с элементами комедии. Мы действительно старались все ужасы, которые происходят в кадре, делать нарочито гротескными, чтобы они не так сильно пугали. Но естественно, что сюжет должен захватывать, поэтому, если зрителю было немного страшно, то это тоже хорошо.

Много ли настоящего Гоголя в фильмах?

Егор Баранов. Не так много. Мы никогда не пытались досконально повторить биографию писателя. Это скорее мифический персонаж, собирательный образ Гоголя, который мы можем представить по его произведениям. Даже во времена, когда Николай Васильевич Гоголь жил и создавал свои произведения, было сложно отделить мифическую фигуру писателя от его реальной биографии. Это тот случай, когда произведения автора создали миф вокруг него самого. И не ясно, например, раскрученные фобии Гоголя – боязнь улиток, страх погребения заживо, сожжение книг и многие другие, – это правда или вымысел? И в данном случае мне кажется, что мы эту мифологию продолжаем, утрируя ее и приводя в комиксный жанр.

Как проходил кастинг на роль главного героя? Как думаете, справился ли Александр Петров с поставленной задачей?

Егор Баранов. Если бы не справился, кино бы не вышло. (Смеется.) Кастинг проходил недолго. И это был уже не первый наш с Сашей совместный проект. Мы как раз в Питере заканчивали съемки сериала «Sпарта», где Саша играл главную роль, когда у Александра Цекало возникла идея снять «Гоголя». Мы стали размышлять, что и как сделать, и обратили внимание на Сашу на съемочной площадке. И мы подумали, почему бы не сделать пробу? Так, после очередной смены, ночью, в центре Петербурга, надев на Сашу условные парик и костюм, мы и записали пробу. Все просто – я с камерой и Саша. После этого вернулись в Москву, с трезвой головой начали проводить дальнейший кастинг, смотрели разные варианты и в итоге все равно вернулись к Саше, потому что как-то у него все очень правильно получилось. Была какая-то и органика, и этот нужный нам трепет. Мне нравится, что в «Гоголе» Саша другой, удалось его, в общем-то, «зажать». Это очень интересно, когда ты пытаешься сдерживать экспрессивного актера и ставишь перед ним задачу не быть экспрессивным. Но экспрессия все равно из него выходит, что и придает его образу совершенно особенный внутренний мир.

Как формировался образ Вия в предстоящей второй части трилогии?

Егор Баранов. На самом деле это было самое сложное. Во-первых, потому что «Вий» – это каноническое произведение Гоголя. Во-вторых, существует множество его экранизаций: все помнят и советские фильмы, и недавний одноименный фильм Олега Степченко, например. Да и, в-третьих, «Вий» – одна из самых популярных повестей Гоголя, поэтому абсолютно все знают, как он должен выглядеть. И, конечно же, все ждут, как будет снят наш «Вий» и как будет выглядеть сам персонаж. И из-за этого я больше всего волновался, поэтому мы снимали сцены с Вием очень долго, и очень долго он мне снился по ночам. (Смеется.) Но если говорить о самом Вие, то перед нами стояла задача сделать его максимально эффектным, но при этом не разочаровать зрителя. А разочаровываются люди тогда, когда видят не то, что ожидают. И в данном случае все ожидают чего-то своего. Поэтому мне кажется, очень правильно оставить какую-то часть Вия сокрытой, чтобы зритель мог сам «достроить» этот образ, «допридумать» его так, как он его себе представляет.

А образ главного злодея трилогии – темного всадника?

Егор Баранов. Злодей – это же в первую очередь загадка. Чтобы всем хотелось узнать, кто же там скрывается под капюшоном. Есть даже несколько кадров в фильмах, где свет падает внутрь капюшона, но лица так и не видно. Конечно, мы создавали такой образ, чтобы сохранить детективную загадку на протяжении всей трилогии. И в финале мы узнаем, кто же этот главный злодей.

Изначально в сценарии был прописан темный всадник, и я думал, как же изобразить данного персонажа, чтобы он не был банальным. Я пересмотрел много фильмов, в том числе «Властелина колец» Питера Джексона (критики сравнивают его Назгулов с нашим всадником), и осознал, что и в этом фильме по сути присутствует все тот же банальный всадник, какой был и в «Сонной лощине» Тима Бертона, и во многих других фэнтези. И даже в русской литературе – «Медный всадник» Пушкина также в каком-то смысле темный всадник. Человек в капюшоне – уже каноническая фигура, которая есть во всех культурах, поэтому мы в свою очередь придумали ему такие необычные рога – непосредственно нашу изюминку.

Во всех частях мы видим Оксану – некоего проводника Гоголя в мире мертвых. Почему вы оставили персонаж Оксаны на протяжении всей трилогии, хотя по идее после первой части она должна была исчезнуть? И есть ли ее связь с другой девушкой, на которую Гоголь обращает внимание, – с Лизой?

Егор Баранов. Что касается Оксаны, это вообще один из моих любимых персонажей. Она действительно является проводником Гоголя в мире мертвых. И героиня еще особенно трогательна потому, что это образ влюбленного призрака, живущего в загробном мире, но полюбившего живого человека. Оксана – персонаж эпохи романтизма. И поскольку вся эта история такая готически-романтичная, то странно, если бы такого персонажа не было. А между Гоголем, Лизой и Оксаной возникает готический любовный треугольник, который подчеркивает внутренний дуализм главного героя. С одной стороны, его тянет в мир живых, с другой – в мир мертвых. И там, и там магнитом, притягивающим героя, является прекрасная девушка, – Оксана или Лиза. И развязка этого треугольника интригующая, ее вы увидите в финальной части трилогии.

А как Вы создавали вашу команду детективов?

Егор Баранов. Изначально у Александра Цекало была идея, что нам нужна команда супергероев. Мне кажется, что ее набор довольно-таки стереотипен: кузнец, отвечающий за физическую силу, верный, но немного трусливый слуга и пьяный врач, отвечающий за юмор (в наше время это, наверное, был бы какой-то компьютерный гений или работник лаборатории).

В целом, это стандартный набор, и он должен содержать определенное клише, чтобы сработать.

Как Вы воссоздавали украинский быт? И долго ли пришлось изучать эту тематику?

Егор Баранов. Мы на самом деле не стремились педалировать на воссоздание украинского быта, чтобы фильм не превратился в фестиваль народного творчества. (Смеется.) Напротив, хотелось выдержать очень строгую готическую стилистику и только вкраплениями добавлять туда украинский колорит. Поэтому в «Гоголе» ярких народных костюмов немного. Исключениями стали лишь некоторые сцены, например, сцена украинской свадьбы. Вот там мы разрешали художникам по костюмам добавить несколько выразительных оттенков. Все художественные департаменты рвались добавить больше красок в декорации и костюмы, а эти порывы я сдерживал, чтобы придерживаться нашего графического решения фильма.

Зрители отмечают, что в фильме много кровавых сцен. Вы как считаете?

Егор Баранов. По-моему, крови-то маловато. Тут такой момент: когда крови слишком много, то перестаешь ее воспринимать как что-то реальное. Это к вопросу о гротескной составляющей нашего фильма. Мы хотели создать эффект, чтобы эти условные кисельные фонтаны скорее вызывали улыбку или ощущение аттракциона, нежели показывали реальную боль людей от того, что им отрывают конечности.

Какие произведения классической литературы Вы бы хотели экранизировать и выступить в качестве режиссера?

Егор Баранов. Я могу пару часов перечислять классические произведения. (Смеется.) Первое, что приходит в голову, – это «Леди Макбет Мценского уезда» Николая Лескова, «Мы» Евгения Замятина и «Мастера и Маргариту» Михаила Булгакова.

Есть обзор на портале «Кинопоиск» – «Что думают школьные учителя о фильме «Гоголь. Начало». И они думают, что школьники все равно этот фильм будут смотреть. А Вы бы рекомендовали школьникам посмотреть трилогию?

Егор Баранов. Конечно, я бы рекомендовал посмотреть наш фильм! (Смеется.) Во-первых, это весело. А, во-вторых, после выхода первого фильма, прочитав многочисленные отзывы, я был приятно удивлен, что дети, посмотревшие «Гоголя» в кино, вернувшись домой, взяли томик Гоголя и начали его читать. Существует мнение, что школьники разочаруются в том, что там нет такого современного безумия, как в фильме. Но мне кажется, что все-таки они не будут разочарованы, поскольку, самостоятельно прочитав произведения Николая Васильевича Гоголя, они научатся воспринимать классику не через какой-то хрестоматийный учебник (где сказано, как надо интерпретировать то или другое произведение), а включат собственную фантазию. В чем собственно и есть радость прочтения книги. Когда ты, читая эти строки, представляешь себе свой, какой-то совершенно особенный и странный мир. Вот мы увидели мир Гоголя таким, как показали в фильме. И это должно побудить школьника на то, чтобы прийти домой, взять книгу и представить свой мир. Не обязательно такой, как у нас, просто свой.