Фильм «28 панфиловцев»: Ради жизни на Земле
«28 панфиловцев» — не очередной фильм про Великую Отечественную. Его история начинается задолго до премьеры: все дело в том, что для отечественного кино — это прецедент, так как пятую часть бюджета (около 35 млн рублей) на съемки пожертвовал зритель, точнее — зрители, более 35 тысяч человек.
Зная этот факт и слыша аплодисменты в зале после финальных титров, доказанность подвига погибших панфиловцев, героически взрывавших танки и до последнего стоявших в застывших окопах, отходит на второй план: все обретает смысл, если становится фактом совместного творческого акта. Здесь все так, как в любви. И любовь, в случае с названным кино, случилась.
Творческий союз режиссеров (Ким Дружинин и Андрей Шальопа), на счету которых до этого момента были по большей части сериалы и не слишком заметные роли, оказался продуктивен: вектор повествования в фильме уходит от боли, потерь и скорби, напрямую связанных с любым фильмом о Второй Мировой, и направлен в несколько иную сторону. Рамки заданы с первых кадров: показать не только страдания, но и подвиг — то, чем еще дышит голодная пасть войны. Когда зритель понимает это, когда фильм заранее показывают Путину и Назарбаеву, понимаешь, что достоверность подвига панфиловцев, о которой до сих пор спорят историки, не так уж и важна для сидящих в зале.
Справедливо замечено, что происходящее на экране напоминает историческую реконструкцию, так как в достоверности и качестве работы историков сомневаться не приходится: от пуговиц на форме фрицев до размеров ползущих по полю танков. Планы оператора Никиты Рождественского — классика, привычные ракурсы и достоверность, от которой дух захватывает. Все происходит не зря — даже вышившие после неравного боя солдаты, засмотревшиеся на восходящее солнце, превращаются в монумент из глядящих вдаль защитников.
Сценарий Андрея Шальопы, кстати, местами посылает зрителям очень понятные намеки: вот в мультинациональном окопе по-современному рассуждают об Отечестве и Родине, вот в толпе солдат звучат истории, в них легко угадать опорные сюжет, например, «Семи самураев». Становится ясно: с экрана говорят о чем-то большем, нежели просто о подвиге или спорном военном эпизоде о защите Москвы. Говорят на понятном для зрителя языке образов и чувств.
Ну и, конечно, фильм о войне не обходится без бесконечной череды смертей героев, храбро павших под вражескими пулями. Для нас их имена, характеры слиты в единый подвиг. Некоторых можно запомнить и выделить из воя и залпов орудий, но в конечном итоге законы героического эпоса здесь не работают: вне зависимости от продолжительности жизни, убитых врагов и принятых пуль, каждый солдат — герой, достойный монумента.
Это касается и истории о панфиловцах. Фильм о них — своего рода памятник, храм, воздвигнутый на народные пожертвования и оттого сделавшийся по-настоящему значимым для построивших его. Когда мы приходим в церковь, то не задаемся вопросами о религии. Когда мы приходим на «28 панфиловцев», никакие сомнения о достоверности подвига не терзают нас. Потому что нет сомнений в том, что каждый может стать героем.