С вещами на выход!

История

На улице Парадовского стоит деревянный дом № 33. Вернее, половина дома, огороженная голубым забором. Рядом — груда кирпичей, досок и строительного мусора. Когда подходишь к этому месту, на мгновение теряешься: перед тобой возникает калитка, к которой абсолютно ничего не прилагается. Глядишь на нее и думаешь: то ли открыть дверь, то ли просто обойти. Одиноко стоящая на пустой земле — она будто вход в чье-то прошлое, единственное напоминание о былом укладе. В той части дома, что за голубым забором, живут люди. Семья Андрусовых поселилась здесь в далеком 1963 году. Мама, папа и двое ребятишек. Время шло, дети росли. Дочь Татьяна вышла замуж и родила девочку, Анечку. Родители отгородили молодым часть своего дома, сделали второе крыльцо, чтобы не мешать. Когда из армии вернулся сын Сергей, снова возник вопрос: куда селить? Парню выделили бревенчатый сарай, поставили там печь, сделали ремонт. Так и зажил он своей, отдельной жизнью. Женился, появился ребенок.

С тех пор прошло около тридцати лет. На Парадовского, 33, живет уже четвертое поколение семьи Андрусовых. С 1988 года дом принадлежит Татьяне Старковой. У когда-то маленькой Ани уже двое своих детей. Дочь Сергея Валентиновича Ольга тоже родила ребенка.

В общем, на одном участке сейчас отдельно живут три семьи: Татьяны Старковой, ее дочери Анны и Сергея Андрусова. Так бы они себе и жили, если бы администрация не решила отдать их землю под строительство многоквартирного дома компании «Союз».

Удар

О том, что дом № 33 снесут вместе со всеми постройками, жильцы узнали не сразу.

— Нас никто не предупреждал, — говорит Татьяна Валентиновна. — Если бы нам за год сказали, что нас будут сносить, я бы хоть какие-то бумаги смогла собрать. А сейчас уже поздно. Загнали в тупик.

Не так давно в дом № 33 заглянул председатель совета директоров ПСК «Союз» Юрий Туров.

— Он зашел к нам — рассказывает Анна, — посмотреть, как мы живем. Спросил, сколько у меня детей. При этом вел себя очень нагло. Потом говорит: «Хм, понарожала тут выбл.. ков». Я от такого обращения просто дар речи потеряла.

Туров тогда нахамил и ушел. Ничего конкретного он не сказал. А через некоторое время всем жильцам предложили съехаться в однокомнатную квартиру. Или доплатить 800 тысяч рублей и получить две однокомнатные. Разумеется, это не вызвало у них восторга.

— Мы же все живем отдельно, — возмущается Татьяна Валентиновна, — как можно десять человек из разных семей заселить на 42 квадратных метра? Мне, может, жить осталось какие-то два-три года. Я хочу, чтобы можно было прийти с работы, прилечь, отдохнуть. Почему я должна мучиться? Здесь и условия для ребятишек все созданы, детская комната есть. А там что мы должны делать? Стоять все, как оловянные солдатики? В очередь становиться, чтобы исполнить свои естественные нужды? Спать по очереди? На такой площади невозможно разместить даже три дивана!

Особенно трагична ситуация для Сергея Валентиновича. Он ведь так и живет в бывшем сарае, в который заселился тридцать лет назад. Мужчина с 1987 года состоит на учете в администрации Железнодорожного района, чтобы получить квартиру. Но пока это не дало никаких результатов. Если снесут его времянку, он останется на улице. Ведь надворная постройка — это нежилое помещение, и компенсаций за нее не положено.

— Хотят нас, как тараканов, в банку, — тихим голосом произносит Сергей Андрусов. — Кто выживет? Я инвалид второй группы, ноги отнимаются. Чуть не парализовало. Недавно из больницы выписался. Как я с маленькими детьми могу?.. Я и говорю: «Собрались ломать? Ломайте. И меня сразу закапывайте экскаватором, вместе с домом. Мне все равно идти некуда».

Стройка

Жилье Сергея Валентиновича находится на самой границе котлована. Когда вбивали сваи, все тряслось. Из печки даже кирпичи сыпались, что уж говорить о шуме. Дочери Ольге пришлось уехать к свекрови: с четырехлетним ребенком в таких условиях находиться просто невозможно. Жильцам дома № 33 тоже приходится несладко.

— Сваи вбивают, — рассказывает Татьяна Старкова, — все гремит, подскакивает. У меня посуды сколько побилось. Потолок осыпался. Больше месяца так жили. Вы попробуйте это вытерпеть. А еще и полдома снесли. У нас ведь на двух хозяев дом, с единой крышей. Во второй части — две семьи, они не стали бороться, сказали, что не хотят жить на стройке. Съехали. В мае строители вырвали окна, выломали двери, убрали веранду. Так до августа все и стояло. Туров уезжал куда-то, и строители не трогали эту часть дома, потому что мы были против. А когда он приехал, сразу дал распоряжение все сломать. Сейчас у нас частично разрушен фундамент, произошел обвал подполья. Стена полностью оголена. Начнутся дожди — крышу сорвет, в детской спальне будет вода. Про морозы вообще страшно думать. Две недели назад г-н Туров снова пришел в дом № 33. Во второй раз он не грубил, а взывал к «совести» жильцов.

— Туров говорил, что у него срываются сроки, простаивает техника, страдают инвесторы. И все из-за того, что мы не съезжаем, — рассказывает Старкова. — А куда нам ехать-то? В маленькую квартирку? Извините, ваши инвесторы — люди, а мы не люди? Мы сами купить квартиру не можем. У нас, бюджетников, нет таких доходов. Но мы жили до этого, как могли, у каждого был отдельный угол. Мы сюда никого не звали, вы сами пришли. Почему же мы должны страдать ради каких-то инвесторов?

Опасность

Кроме того что люди переживают за свое будущее, они находятся в постоянном страхе за себя и своих детей.

— Туров сказал мне, когда мы находились тет-а-тет: «Если твои тут будут бегать, руки-ноги повыдергиваю», — говорит Анна. — Я пожалела, что диктофон на телефоне не включила. Страшно ребятишек на улицу выпускать.

Другая причина для беспокойства — постоянные пожары.

— Когда я ходила в администрацию, — делится Татьяна Валентиновна, — меня там предупредили: где строится Туров, там всегда бывают поджоги. И действительно, в нашем околотке за последний месяц четыре пожара было. Вот 25 июля у соседа горе случилось. Ночью все загорелось. Сосед в трусах выбежал, давай кричать. Хорошо, пожарная часть недалеко, быстро приехали. Сначала ему сказали, что облили чем-то и подожгли, потом — что виной всему проводка, а у него даже проводов не было в том месте, где был огонь. Пошел в суд подавать. А попробуй докажи!

— От Турова всего можно ожидать, — говорит соседка Старковой Нина Клейменова. — Он мне вообще сказал: «Зайди в свой курятник и сиди там, не высовывайся. Будешь сильно кудахтать — ничего не получишь». Я сначала подумала, что это какой-то простой мужлан. А оказалось, сам господин Туров. В этих «курятниках», как он назвал наши дома, еще родители наши жили, теперь мы тут живем! По ночам приходится дежурить, чтобы не сгореть.

Несправедливость

Раньше жилье давали в зависимости от количества прописанных человек. С вступлением в силу нового Жилищного кодекса РФ этот механизм не действует. Теперь люди получают ровно столько метров, сколько у них было. Строительная компания «Союз» определила долю Старковой — 41 квадратный метр. Ни надворные постройки, ни количество людей во внимание не брались. Как и сама земля.

— Я не понимаю, — недоумевает Татьяна Валентиновна, — почему для налоговых органов моя доля домовладения исчислялась в размере 168 квадратных метров, и я все годы исправно платила налоги, исходя из этой цифры. А теперь получается, что у меня 41 квадратный метр собственности. Когда брат пришел из армии, мама ходила в администрацию района и узнавала, нужно ли ей разрешение, чтобы из сарая сделать дом. Ей ответили, что ничего не надо — это ваша собственность, делайте, что хотите, только не нарушайте границ. Мы ничего не нарушали. А теперь получается, что мы незаконно живем на этой земле. В мае мне пришло уведомление, что я имею право оформить землю в собственность, которую оплачивала до 2007 года. Сегодня я получаю отказ, потому что моя площадь занята под строительство другого жилья. Но я деньги платила, заработанные потом и кровью. А теперь должна все отдать и уйти.

В Жилищном кодексе сказано, что земельный участок может быть изъят у собственника для государственных или муниципальных нужд. Но компания «Союз» преследует исключительно свою выгоду: она строит дом, чтобы потом продать квартиры. На каком основании, спрашивается, людей лишили земли?